Александр Македонский жил в IV веке до н.э. и жил коротко, прожил 33 года. Но он завоевал почти весь тогдашний мир и навсегда потряс человечество. О нём, без преувеличения, написаны библиотеки, это даже не тома, не полки, это — библиотеки. О нём писали при его жизни, до нашей эры, писали в начале нашей эры римляне, писало Средневековье... Причём, в Западной Европе это был один Александр Македонский, а на Востоке — совсем другой.

О нём пишут и сегодня. Выходят великолепные монографии, популярные книги. Исследованы все грани его жизни. Исследованы, но не исчерпаны. И мне хочется предложить ракурс, который не очень подробно представлен в научной литературе и, конечно же, отсутствует полностью в популярном жанре. В современных фильмах он представлен как вояка, рубака, счастливчик, бонвиван, дерзкий человек, везунчик. Всё это при нём в какой-то мере было, хотя назвать счастливым можно, согласно философии древних, можно лишь человека, уже прожившего свою жизнь.

В кино нам показывают, как Александр Македонский пошёл на Восток, движимый некими «инстинктами завоевания». А на самом деле, у него была концепция. Он был человеком очень умным и весьма-весьма образованным для своей эпохи. Он пошёл на Восток с определенной твёрдой идеей, которая в итоге перевернулась до неузнаваемости.

Это была общая для всей Македонии и Греции идея. Идея маленькой, горной, пастушеской страны на северо-востоке Греции, мечтающей о греческом величии. Есть версия, что учитель Александра, величайший из греков — Аристотель — наставлял его перед походом такими словами: «Обращайся с греками как царь, а с варварами как тиран». Всё-таки мы имеем право предположить, что именно с этими идеями Александр отправился в свой завоевательный поход. Но был у этой идеи ещё один аспект — отмстить варварам в лице персов за греко-персидские войны, за попытку примерно полтораста лет назад завоевать Грецию.

Когда-то Аристотель, который был из рода Асклепиев, был связан с македонским двором — его отец служил придворным медиком в Пелле, столице Македонии. Аристотель с большой охотой, с большим интересом стал заниматься талантливым юношей. Он составил для Александра собственное издание Гомера. И не впустую. С тех пор «Илиада» всегда лежала вместе с кинжалом в изголовье царя, до последних его дней. На многих дипломатических приёмах он читал большие отрывки из «Илиады» на память. Он прекрасно знал Геродота, хотя не во всём ему верил. Он проверял данные Геродота — сам шёл по землям, которые историк косвенно, по рассказам, описывал. Аристотель возбудил в Александре интерес к литературе — Софоклу, Эсхилу, Еврипиду, и естествознанию — к наблюдению за природой, строением растений и животных.

Не удивительно, что в поход Александр Македонский взял с собой целую группу учёных. Через много-много времени это повторит Наполеон Бонапарт, который возьмёт учёных в свой египетский поход и станет тем самым побудителем создания науки египтологии.

Аристотель переписывался с Александром до конца жизни Александра. Хотя они уже были во многом не согласны. Александр регулярно давал Аристотелю деньги на науку. Александр вместе с врачами в своем походе попытался заниматься тем, чему его учил Аристотель — составлять лекарства, в частности, против укусов змей.

При его штабе появился целый отряд особых людей — биматисты. Шагомеры, можно сказать по-русски. Это атлеты, многие из них были победителями Олимпийских игр. Они обязаны были шагами измерять территории, по которым шла великая армия. Результаты их измерений тщательно записывались в журнал — величайший источник для последующих авторов. Зарисовывались карты, то есть шла, в сущности, научная работа своего времени.

Это, конечно, был удивительно тяжелый поход. С 336 года до н.э. он царь. В 335 Александр завершает покорение Греции, которое начал его отец. В 334 — знаменитая битва при Гранике. Скоро Александр увидел, что концепция отмщения исчерпана. Она больше не работает. Греческие полисы опросили на тему: «готовы ли вы признать Александра богом?» Все, в первую очередь, демократические Афины, согнулись в поклонах: «О, да, да, да!» Куда делась эллинская гордость — неизвестно. Но лучше всего ответили спартанцы, лаконичный ответ — это их стихия: «Если Александр хочет быть богом — пусть будет им». Древний человек готов принять, что он бог. А если он бог, у него должна быть особая божья воля, отличная от воли людей, должна быть какая-то глобальная цель, достойная божества. Что-то в этом роде могло содействовать полнейшей перемене концепции Александра и превращению в действие совершенно новых идей, которых не могло быть в начале великого восточного похода.

Древний грек, Плутарх, во II веке н.э. писал: «Александр стремился населить всю землю и превратить всех людей в граждан одного государства. Если бы великий бог, ниспославший Александра на землю, не призвал бы его к себе так быстро, то в будущем для всех живущих на земле, был бы один закон, одно право, одна власть. Будучи уверенным, что он ниспослан небом для примирения всех живущих на земле, он заставлял всех пить из одной чаши дружбы. Он перемешал нравы, обычаи, уклады народов и призвал всех считать своей родиной всю землю».

А дальше уже Плутарх точно от себя добавляет: «Все честные люди должны чувствовать себя родственниками, а злых они исключат из своего круга». Нельзя приписывать Александру этих супергуманистических идей.

В начале своего правления, в тот самый, можно сказать, миг, когда он был провозглашён царём, он немедленно разослал отряд гетайров для истребления своих родственников, которые могли быть претендентами на престол. Уже здесь лепить из него образ великого гуманиста, конечно, безнадежно. У него были два сводных брата. Один был, по счастью для себя, недоразвитым, а второй — вполне полноценным. Это были дети Филиппа II, сыновья от предыдущих браков. И второй брат был беспощадно убит. Была убита и следующая после Олимпиады, матери Александра, жена Филиппа юная Клеопатра, родившая дочь. После провозглашения Александра царём этой молодой, красивой Клеопатре принесли кинжал и яд — на выбор. Богатый выбор! Она почему-то выбрала повешенье и повесилась. Убили даже младенца-дочь. Так что представить себе, что гуманистическая картина, которую нарисовал Плутарх, как-нибудь твердо связана с реальным миром Александра, невозможно. Но ведь что-то было...

Что дало Плутарху повод для такого преувеличенного гимна? На самом деле, отринув, забыв концепцию панэллинизма, не забывая, что он бог и веря в это, Александр пришёл к той самой утопической идее — идее соединения миров. Там, на Востоке, за долгие годы похода, он понял, что европейский мир и европейская цивилизация, в лице даже блистательных греков, эллинов, и цивилизация Востока — разные, но и на Востоке тоже великая цивилизация. Ему, в сущности, стало неловко называть варварами персов. Он пришёл к космической идее, которая в этом мире пока вечна и никуда не уходит: о сближении почему-то чуждых и враждебных друг другу Востока и Запада.

То, что он совершил, завоевав былую Персидскую державу, дойдя до Индии, форсировав почти весь цивилизованный мир, требовало какого-то осмысления: как с ним быть дальше? Александр Македонский пришёл к простой мысли: если не примирить элементы этих миров, то вообще не на что надеяться. Всё равно его идея провалилась.

Известно, что держава развалилась в тот же день, когда он умер. Почти 40 лет диадохи, его приемники, делили её между собой. Но замысел был.

За этим замыслом Александра стоят какие-то извечные вещи, которые будут ощущаться и в эпоху Крестовых походов, и в Новое и Новейшее время, они живы сегодня. Как жить Востоку и Западу, не уничтожая цивилизации друг друга, понимая и сближаясь? Не получается.

Читайте также